Открыл для себя в этом году блестящие лекции Валерия Бондаренко из Самары о поэтах и писателях. Многие могут пересказывать сухие факты биографий великих людей минувших эпох, но вот так заглядывать в души, прозревать их, и живым образным языком передавать слушателям — способны единицы. Да так чарующе, что даже если тебе какой-то писатель мировоззренчески не был близок, то после лекции Бондаренко хочется побежать и узнать о нём как можно больше… Это особый дар!
Идея реинкарнации и кармы в изложении нашего русского писателя 19-го века князя В. Ф. Одоевского:
«Человек своим падением потерял ту одежду, в которой он представал пред Престол Всевышнего; он должен возвратить её — для сего он переходит несколько степеней жизни; чего не достиг он в сей жизни, то должен отыскивать в другой до тех пор, пока он не дойдет до прежнего совершенства; тех метаморфоз, которые мы называем здешнею жизнью — может быть бесчисленное множество; это мгновения одной общей жизни — мгновения более долгие или более краткие — смотря по той степени совершенства, до которой ( Collapse )
Вот и подошёл к завершению самый тяжелый високосный год за последние пару десятилетий как минимум. Для всех он был непростым, не знаю ни одной семьи, в которой не произошло бы какое-нибудь горе или несчастье. Много было потерь и личных, и всеобщих. И интуиция говорит, что это только цветочки, а ягодки нас ожидают в ближайшие годы, грядут изменения во всех сферах жизни, которые потребуют от нас предельного самообладания и радости не от потребления, а преодоления себя и обстоятельств. Эпоха безудержного потребительства и индивидуализма подошла к концу. Впереди время коллективов и коллективных действий. Поэтому желаю всем телесного здравия, духовной крепости, сердечного тепла близких и дальних, а ещё не терять веры в свои силы и надежды на лучшее, несмотря ни на что, вопреки всему! С Новым годом, Друзья!!!
В 1830-31 гг. Российскую империю поразила первая эпидемия холеры, на почве слухов, смертей и отсутствия медицины в современном понимании вспыхивали холерные бунты. Как известно, несмотря на эти ужасы во внешней жизни, внутренняя жизнь Пушкина в эту болдинскую пору была необыкновенно продуктивной. А вот как в письмах он остроумно и актуально подбадривал своего друга Петра Плетнёва:
«…Опять хандришь. Эй, смотри: хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу. Дельвиг умер, Молчанов умер; погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь все еще богата; мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жены наши — старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, веселые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо. Вздор, душа моя; не хандри — холера на днях пройдет, были бы мы живы, будем когда-нибудь и веселы… Ты умно делаешь, что сидишь смирно в своей норе и носу не показываешь в проклятом некогда мною Петербурге. Не холера опасна, опасно опасение, моральное состояние, уныние, долженствующее овладеть мыслящим существом в нынешних страшных обстоятельствах…».
Италия — член ЕС и НАТО, каждые полгода итальянские власти вместе с другими европейцами продлевают против нас санкции. А ещё Италия в последние недели самый страшный очаг коронавируса, каждый день от него погибают сотни итальянцев. Европейцы, всегда энергично солидаризируясь в русофобии, почему-то не хотят объединять усилия в борьбе с вирусом, «хатаскрайничают» и постыдно закрывают глаза на терпящую катастрофу Италию. Как ни странно будет для «общечеловеков», на помощь бедной Италии пришли те, против кого европейцы и англо-американцы десятилетиями вводят санкции и демонизируют — наша страна, Куба и Китай. В голливудских блокбастерах англосаксы любят спасать мир, но вот сейчас, когда в дверь человечества постучалась всамделишная смертельная опасность — они почему-то спасают по одиночке только свои задницы, а на помощь первыми ринулись вечно «плохие парни» кинопропаганды — русские, кубинцы и китайцы. Политические игрища итальянских и европейских политиков пусть останутся на их совести, в любой катастрофе страдают в первую очередь простые люди, умирают сейчас простые итальянцы — и вот они-то, в отличие от изменчивых политиков, навсегда, на всю жизнь запомнят своих спасителей. Схлынет как душный туман после дождя вся многолетняя русофобская пропаганда англосаксов, но в памяти простых итальянцев останется тепло и благодарность за спасённые жизни. А наши военные медики ещё и наберутся далеко на чужбине бесценного опыта по борьбе с самой опасной итальянской мутацией «ковида». Мы не были бы русскими по духу (независимо от национальности по крови), если бы подобно англосаксам просто стояли в сторонке и закрывали уши на крики о спасении. Такова не киношная, а настоящая селяви.
Коронавирус во всех СМИ уже так осточертел, что спасаться снова приходится стихами. Ими омываешься как чистой и прохладной родниковой водой. __________
И позабыть о мутном небе, И в жарких травах луговых Лежать, покусывая стебель, У загорелых ног твоих. И так нечаянно промокнуть Под самым каверзным дождем, Таким, что не успеешь охнуть, А весь уже до нитки в нем. И не обидеться ни капли На эти радужные капли На волосах, и на устах, И на сомкнувшихся ресницах, И на ромашках, и на птицах, Качающихся на кустах… И эту тишину лесную Потом минуту или две Нести сквозь бурю городскую, Как бабочку на рукаве.
Ризу накрест обвязав, Свечку к палке привязав, Реет ангел невелик, Реет лесом, светлолик. В снежно-белой тишине От сосны порхнет к сосне, Тронет свечкою сучок — Треснет, вспыхнет огонёк, Округлится, задрожит, Как по нитке, побежит Там и сям, и тут, и здесь… Зимний лес сияет весь! Так легко, как снежный пух, Рождества крылатый дух Озаряет небеса, Сводит праздник на леса, Чтоб от неба и земли Светы встретиться могли, Чтоб меж небом и землей Загорелся луч иной, Чтоб от света малых свеч Длинный луч, как острый меч, Сердце светом пронизал, Путь неложный указал.
Считанные минуты до боя курантов в Москве. Но в столице теплынь и идёт дождь, снега нет. А вот как чувствовался Новый год для поколения, пережившего Войну — два стиха поэта-фронтовика Константина Ваншенкина:
Проснёмся первого января На той планете, Где елка бросила якоря, А на паркете Как бы мерцание янтаря При зимнем свете. Все ново в этот начальный миг — И запах ёлки, И корешки наших старых книг На книжной полке, И в утренних волосах твоих Две-три иголки. Все ново, ты и сама нова — Прохлада кожи. Твои проснувшиеся слова Так непохожи На те, что были назад дня два, Что будут позже. А снег и свет, что глядят в окно На наши стены, — Все это было уже давно, Все неизменно, Но неожиданности полно Одновременно. Пусть новым будет весь новый год, Как в день рожденья, Пусть рядом с нами всегда идёт Без принужденья, Нас обновляя, как в поздний тот Миг пробужденья.
*** Дорогая, Помнишь ты, как в метельной ночи, Догорая, Дышат угли живые в печи? А снаружи, Если к стеклам приникнуть тесней, В мире стужи Видно клочья летящих теней. До рассвета Без лопаты за дверь не ступи! Будто где-то В белой хатке средь белой степи. Временами В кухне дужкою звякнет ведро. То под нами Осторожно проводят метро. Полквартала, Даже меньше — и вот он, Арбат. Ты устала? А за окнами хлопья свистят. Будь же прочен, Старый дом средь ревущих ветров. (Между прочим, Это, в сущности, первый наш кров.) Звон метели. Да от печки, что стихла во сне, Еле-еле Зыбкий отсвет дрожит на стене.
